Ибо сегодня меня на семинаре дважды пробивало на хаха при фразах
"для нашей культуры прототипически любой пришелец - марсианин" (это было про "Аэлиту")
и "по времени можно перемещаться точно так же, как и по пространству" (а это - про мандельштамовскую концепцию мировой культуры).
Кстати, Мандельштам в ТАРДИС - это, определенно, концепт. Ему бы понравилось.
Во-вторых, очень-очень много слов про современную литературу. Запутанных и катастрофически заумных, по-моему. В общем, я предупредила, да?)))Во-вторых, очередной профессор
... Литература, как и жизнь, сама по себе ничему не учит, она только дает материал к размышлению. И ценность этого материала измеряется в том числе - и, может быть, в первую очередь - тем, насколько он востребован в реальной читательской среде. Не имею в виду тех, кто действительно всего лишь занимает текстом голову, иначе занятую чем-то менее приятным, а только тех, кто способен включить текст в свой - а лучше того, чужой - жизненный опыт. Имеет ли смысл вопрос об объективной художественной ценности "Трех мушкетеров" или "Властелина колец", если их интеллектуальный и моральный посыл к аудитории в разы значительнее влияния Пильняка или Малларме?
Досадовать на популярность беллетристики все равно что досадовать на обыденную жизнь за то, что она не ежедневно облекает череду событий в эстетически выверенную форму. Не больше ли необходимость в последовательном движении фактов и логической подаче идей? Да, массовая литература многое упрощает, но зато не имеет той самодостаточной ценности, которая мешает активно мыслить на основе классического текста. Великая литература зачастую, к сожалению, совершенна настолько, что неспособна выйти за рамки самой себя, а значит, заставить читателя воспринимать ее как часть реальности. В конечном итоге, своей эстетической монументальностью она блокирует мышление вместо того, чтобы развивать его. Исключение составляют, пожалуй, только целенаправленно проблемные тексты, сосредоточенные на хоть сколько-то эксплицированной философской идее (вроде Достоевского, Киза или Гессе), для осмысления которых требуется посредство логики, а не эмоционально-бытового опыта читателя.
Подозреваю, что фанфикшн (разумеется, лучшая его часть, не завязанная только на желании подправить несчастный конец произведения на счастливый) в числе прочего выявляет степень способности текста провоцировать на не запрограммированную его непосредственным содержанием мыслительную деятельность.
Уфф, что это я такое сказала. Страшно, аж жуть.
P.S. Да, и кто-то мне недавно скидывал ссылку на статью, где утверждалось, что Наташа Ростова, например, чудесный персонаж, который нигде, кроме текста Толстого, не существует. А вот Хогвартс, Ехо и хоббиты непременно где-то есть.
И в-третьих.
Тот же профессор меня порадовал заявлением о том, что русскую литературу погубила ее имперскость. То есть концепция состоит буквально в том, что изначальной установкой литератора в России было властвование над умами и душами (а лучше и телами) населения. Мало того, население тоже видело в литераторах властителей и было отчасти очаровано именно этим ореолом могущества, а не фактической ценностью текстов. А как только технические условия (читай, бизнес и интернет) свели на нет вышеуказанные претензии данного вида искусства, то оно мгновенно потеряло свою привлекательность.
Но это ладно. То есть, странно, конечно, ибо получается, что в других-то странах (где никакой имперскостью и не пахло) литературу ценили саму по себе, а у нас, видите ли, только за... что? кнут? сильную руку? социальную идею? Мелковато как-то, право слово.
Интереснее другое.
По ходу объяснения данной концепции обронил он и замечание о том, что в СССР чтение литературы была помимо всего прочего способом компенсировать отсутствие информационного потока, которым свободно пользовался весь незанавешенный западный мир. Понятно, что это было сказано в подтверждение тезиса о том, что литература опять же властвовала душами. Тогда еще властвовала, это потом перестала.
А меня вдруг озадачило.
Не может ли это значить, напротив, что реальный срок популярности литературы небеллетризированной истек бы гораздо раньше, не сложись ситуация, в которой на территории России автоматически законсервировались уже существующие стили. Законсервировались не только для писателей, которым просто некуда было развиваться, но и для читателей, которые вынуждены были питаться существующей литературой просто для того, чтобы не загнуться от недостатка новой информации?
... Потому что ведь культовая литература Запада на протяжении двадцатого века имеет все больше и больше черт массовой литературы. Формально говоря, у Гессе, Брэдбери или того же Киза гораздо меньше типичных характеристик "классики", нежели у Абрамова, Солженицына или Распутина.
Могло ли быть так, что при отсутствии искусственной задержки развития литературы мы бы получили экспансию массовой литературы сразу после окончания Серебряного века (в широком смысле) - ведь после него, в сущности, советская классика не создала ничего качественно нового - и, возможно, сейчас имели бы новую интеллектуальную литературу на базе синтеза классического подхода к содержанию текста и технического арсенала беллетристики (вместо нарочито экспериментального постмодернизма, сосредоточенного на формальном и - в гораздо меньшей степени - идейном эпатаже)? А главное, уже не имели бы панического страха перед обнищанием духа нации вследствие чтения детективов в метро.
@темы: "искусство требует...", "россияда", "feel-fuck", "экзистенциальные дрожжи", "офанатение", "полюс Марии", "рандомайз"
Исключение составляют, пожалуй, только целенаправленно проблемные тексты, сосредоточенные на хоть сколько-то эксплицированной философской идее (вроде Достоевского, Киза или Гессе), для осмысления которых требуется посредство логики, а не эмоционально-бытового опыта читателя.
А вот с этим я не согласна... Ну, т.е. твоя мысль понятна, но, кажется, не абсолютна верна.
Только вот с этим могла бы поспорить: ведь после него [Серебряного века], в сущности, советская литература не создала ничего качественно нового. Потому что есть такое замечательное явление как военный патриотизм, который породил не менее замечательную толпу произведений о Второй Мировой (плюс до и после), наполненных верностью Ленину, Сталину, Родине, Советскому Союзу, полку № такому-то и т.д. и т.п. И еще столько же книг, оппозиционной точки зрения. Это ли не вклад?
Про во-первых: я уже почти привыкла не удивляться постоянным штукам в таком роде, но иногда возникает ощущение, что мир просто не замечает, как сходит с ума мне на радость. И это классно-классно.
На самом деле, есть еще исключения. Ну, к примеру, всякие лично-кинковые вещи. Да и помимо того, наверное, тоже, но я же тезисно...
*это что, единственное, с чем ты тут не согласна? стареешь, однако)))*
... А тема эта была бы все равно, если бы была война. Но была бы, наверное, ближе к формату Владимова, а не Симонова.
Я? Ждала? Развернутых отзывов? Ха-ха. Лучше сказать, я их боялась)
Ага, классно, но преподавательница сильно удивилась, чего это я вдруг ржу)
*это что, единственное, с чем ты тут не согласна? стареешь, однако)))*
ага, это факт) пищеварительная система работает в замедленном режиме) но ничего, я её... починю, не Тардис же, в самом деле)
Первым в голову приходит Шварц. Потом Булгаков.
Потом еще что-нибудь придумается - скажу)
Это раз.
А два: я хотела у тебя спросить (давно уже интересно), что это за типичные характеристики "классики"?
Неужели все-таки появилась такая таблица: "наше всё" (в уме классика) и "стыдно, но блин, как читается!" (беллетристика, детективы и иже с ними) - найдите 20 отличий?..
Ну, что до характеристик, то у классики прототипически в центре - идея, у беллетристики - сюжет. Хотя бы. Классика предполагает углубленный психологизм, элитарность языка, беллетристика - авантюрность, развлекательность, общепонятность текста. Но это приблизительно все, а реально это ведь на уровне интуиции различается, скорее.