It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Месяц над головой тоненький, нитяной, "Письмовник" завораживает, как речное течение, у меня очередной этап преддипломной паники, и больше всего на свете я люблю быть наедине.
Не одной, потому что это не всегда бывает уместно, и не в одиночестве, потому что нет ничего хуже одиночества, а в том самом добровольном и осознанном "наедине" с небом, которое к ночи приобретает фломастерный цвет, с потрескавшимися бордюрами, которые качаются и заваливаются под подошвой, с горящими фонарями, которые смотрятся смешными перестраховщиками на фоне еще светлых облаков, с черными буквами на белом фоне, с лицами актеров на экране кинотеатра, с музыкой под сводами концертного храма, со спицами и нитью в руках, совершающих то ли магию, то ли математическую задачу творения полотна. С людьми, которых любишь.
Но чтобы быть со всем этим наедине, но в то же время помнить о присутствии прочего и иного вверху и внизу, справа и слева, в прошлом и будущем, нужно иметь много спокойствия и ясный взгляд.
Всегда недостает немногого.
Не одной, потому что это не всегда бывает уместно, и не в одиночестве, потому что нет ничего хуже одиночества, а в том самом добровольном и осознанном "наедине" с небом, которое к ночи приобретает фломастерный цвет, с потрескавшимися бордюрами, которые качаются и заваливаются под подошвой, с горящими фонарями, которые смотрятся смешными перестраховщиками на фоне еще светлых облаков, с черными буквами на белом фоне, с лицами актеров на экране кинотеатра, с музыкой под сводами концертного храма, со спицами и нитью в руках, совершающих то ли магию, то ли математическую задачу творения полотна. С людьми, которых любишь.
Но чтобы быть со всем этим наедине, но в то же время помнить о присутствии прочего и иного вверху и внизу, справа и слева, в прошлом и будущем, нужно иметь много спокойствия и ясный взгляд.
Всегда недостает немногого.