It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
А-а-а-а-а-а!!!! Буль-буль-буль в трубах! Отопление!!!!)))) Вот оно какое - счастье!))))
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
- Неначисление — есть такое слово в русском языке? Ответ службы русского языка Института лингвистических исследований РАН: «К сожалению, есть».
Много гениальных филологических вопросов к соответствующим органам РАН вот тут.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
А моя научница сегодня ненароком обронила, что есть такая теория, будто слово "муж" генетически связано с гнездом глагола "мнети" (*mon-g-j-o-s и *mьn-ě-tei) - 'мыслить, думать, полагать'. То есть дифференциальный признак - не сила, как можно было бы предположить, не воинская доблесть, не власть, - а интеллект. Это, конечно, не доказано, но как красиво было бы!
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Вообще-то я ее недолюбливаю. Слишком много ахматчины, слишком мало полозковщины. Притом что и то, и другое в больших количествах. Но.
*** Послали друг друга на фиг и снова встретились там и послали друг друга на фиг, и шли туда по пятам друг за другом, и встретились снова, и послали, и за руку шли, и в обнимку… Да что там на фиг – я с тобой хоть на край земли!
*** нежней не бывает - а он все нежнее сильней не бывает - а он все сильнее грустней не бывает - а он все грустнее нужней не бывает - а он все не с нею
*** На хрена сама с собой я должна объясняться хореем, к тому же в рифму?
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
... А я вот неожиданно поняла, что больше не стану делать "поэтический календарь". Не потому что я лентяйка, или еще что-нибудь в том же духе, а просто это обернулось рутиной. И теперь совсем неинтересно. Прошу прощения у всех ПЧелок, которые его любили и читали. Мне, правда, очень жаль.
Может быть, через некоторое время я затею что-нибудь такое... поэтически-масштабное. Но не ежедневное, ибо это убивает энтузиазм. Поражаюсь, как Джек Лондон писал что-то каждый день. Я бы не сумела.
И, кстати, хорошие мои, а как насчет того, чтобы поиграть в очередной литературный флешмоб? То есть я могу, в принципе, поднять предыдущий, незаконченный ( tasara.diary.ru/p177355998.htm ), при условии, что те, кто собирался тогда, будут участвовать сейчас (а лучше бы и еще кто добавился!). А могу предложить другой, не такой сложный технически. Обсудим?
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
... А кстати, сегодня вечером великий филологический праздник - новгородская лекция академика Зализняка. Точнее, первая ее часть, от чего становится еще радостнее)
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Господамы ПЧелы, кстати, пока не забыла... А кто из вас знает/изучает французский? Ну, помимо Enmik и Лии Малкавиан, про вас-то я в курсе)
И, чтобы остальным скучно не было, а какие языки знаете вы?
Что до меня, то все скромно: основной - французский, английский на уровне "моя твоя понимай слабо", болгарский - ну, год чисто символического изучения (то есть поздороваться, наверное, могу). А еще, как у всякого филолога, за плечами латынь, старослав и древнегреческий)))
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Чувствуешь, что растешь, когда пытаешься снова читать стихи своих знакомых - те, что когда-то нравились. Можно было бы сказать и "свои старые стихи", но от старых своих вообще зубы ноют, настолько это плохо.
Меня подруга тащит в "Луч" сходить, тот самый, Игоря Волгина, а я понимаю, что не наберу у себя и десятка стихов, за которые в самом деле не совестно. Да что там - и пяти не наберу.
... А вообще возраст давит на мозг, хотя, казалось бы, ерунда какая. Но пару дней назад меня трясло оттого, что я теперь ровесница Лили Эванс, а у меня ни мужа, ни детей, ни заслуг перед магическимсообществом. По большому счету, даже погибнуть героически не за что. Хотя, конечно, не больно-то и хотелось.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Ааа! Тыньдец настал! Зачем, ну зачем я такая сговорчивая?! Добровольно поселить в доме вампира! И ведь вариантов никаких, ну! То есть абсолютно.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Никогда не понимала, зачем нужно лазить в статистику. Теперь понимаю. Чтобы удивиться. Вообще-то я очень хотела бы знать, что они собирались найти. И, главное, где ж это у меня в дневнике было такое:
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Пост будет пополняться и подниматься. Все всё обещанное получат))) Да, и еще. Сразу говорю, не все каноны знаю досконально, так что не обессудьте, если что ляпну.
- Подозреваю, что все это кончится разводом, - мрачно изрекает Склепова, любуясь на люстру сквозь бокал с очередной порцией мартини. Катька строит на лице нечто возмущенно-сочувственное, придвигается поближе к Таньке, приобнимает ее за плечи: - Они и пожениться-то не успели, а ты! - Такими темпами и не успеют. Гроттерша, тебе оно вообще надо, а? Он же псих! Ты вообще спрашивала, он хоть знает, что с девушками делают, а? Или будет ориентироваться на брачные танцы единорогов? У Лотковой глаза делаются размером с драконбольный мяч, дыхание сбивается, но, прежде чем она успевает что-то сказать, Танька неожиданно весело фыркает и высвобождается из объятий: - Склеп, а ты ведь переживаешь! Так уж она устроена, Татьяна - мать ее - Гроттер: утешения Катьки пролетают мимо ушей, зато от гробыниного сарказма тотчас легчает. Подруга хмыкает: - Много чести для невесты какого-то маечника. Я не переживаю, я злюсь. Она и правда злится. Со вкусом и самозабвенно, на всех вокруг, никого не пропуская. На Валялкина, который - идиотище безнадежное - опаздывает на собственную свадьбу, на Гроттершу, которая выходит за этого придурка, а не за Бейкотикова, который уж точно явился бы вовремя. На самого Катайтележкина, который не сумел Гроттершу удержать, а еще на бестолкового Баб-Ягуна, не догадавшегося проследить, чтобы Валялкин никуда не слился в последний момент, и на Лоткову, не догадавшуюся помочь ему об этом догадаться. На Ритку Шито-Крыто, из-за которой свадьба оказалась назначенной именно на этот день. На Танькиного магрука, из-за которого нельзя перенести церемонию на завтра. На себя - за то, что Таньке сейчас хреново, а она не может даже побить Валялкина веником, потому что не знает, где его искать. Никто не знает. И никто не знает, как узнать. Танька, после минутного просветления, снова мрачнеет и впадает в депрессию. Катька тыкает в бок Ягуна, тот морщится, беззвучно мотает головой. В которой, как назло, не осталось ни одной мало-мальски приличной шутки. Весь запас он вывалил за предыдущие три часа. Лоткова прибавляет силу удара так, что парень почти подскакивает на месте, едва не опрокинув графин с вином. - Да хватит уже! - раздраженно бросает Гроттер, даже не обернувшись. - Не маленькая, не расплачусь. На самом деле, слезы уже давно подступают к горлу, но пока она, глядя на кипящую праведной злостью Гробыню, сдерживается. - Когда он явится, я ему врежу. Танька резко оборачивается и успевает поймать на лице у Ягуна какое-то жутко серьезное выражение. Из тех, что случаются с ним не чаще раза в год. Тот мгновенно натягивает ухмылку: - Ну не подстава - кинуть меня здесь с тремя разъяренными колдуньями?! И тут же понимает, что никого не обманул. Лоткова небрежно напоминает: - Он твой лучший друг, вообще-то. - А Танька - нет, что ли? - огрызается Ягун. - И вы сто лет как не дрались, - уточняет Гроттерша. - А ему как раз полезно. Не реже, чем раз в сто лет. Судя по лицу, Склепова тоже жаждет вставить свои пять копеек, но ее прерывает возмущенный треск распахиваемой двери и... - Я его вылечил! Гробыня давится непроизнесенными словами. Кашляет. Потом холодно цедит сквозь зубы: - Гроттерша, ты первая. Имеешь право. Ванька окидывает их озадаченным взглядом, и, вдруг что-то сообразив, пятится за дверь. О косяк разбивается Танькин хрустальный фужер.
... - Между прочим, как я буду объяснять в репортаже, что твой жених явился на бракосочетание с подбитым глазом, а? С меня же начальство шкуру сдерет, если не будет подробностей! Гроттер смеется, положив голову Ваньке на плечо и крепко сжимая его руку под столом.
И когда он наконец возвращается к Скарлетт - или Скарлетт возвращается к нему, как драгоценный камень, которые, говорят, не любят чужих рук - когда на месте Баллихары стелется обугленная трава и ветер относит пепел к дальним холмам, когда океанский пароход отчаливает от берегов земли Святого Патрика, и он наконец спускает на палубу Кэт, взволнованную и в то же время радостно удивленную всем, что ее окружает, когда Скарлетт, выплакавшись, все-таки засыпает у него на плече, - Ретту впервые снится Мелани Уилкс. Наяву, он никогда бы не вспомнил ее лицо так отчетливо: ни этих локонов на висках, ни тонкой озабоченной морщинки на лбу, ни мягкой и в то же время упрямой линии губ - но теперь она стоит перед ним как живая, зябко кутаясь в старую шаль чудачки Питтипэт и чуть растерянно улыбаясь. Они шагают друг другу навстречу разом, не сговариваясь, и так же разом останавливаются на безопасном расстоянии: он - чтобы не потревожить ее воспоминаний, она - чтобы не нарушать приличий. Ретта бьет дрожь, когда он смотрит на нее. Никогда ни одному человеку в мире он не говорил того, что рассказал когда-то ей. Ни одну женщину не обнимал так, как ее - прося не наслаждения, а сочувствия. Ни по кому еще так не горевал. Мелли смотрит понимающе, ласково, словно на потерявшегося ребенка, и все-таки делает еще шаг, оказываясь совсем рядом, настолько, что дотягивается рукой до его плеча. - Скарлетт любит вас, капитан Батлер, не меньше, чем вы любите ее. Хорошо, что вы наконец оба это поняли. Ретт стискивает зубы, отстраняется и отвешивает ненужный поклон, иронически усмехаясь: - Не в первый раз убеждаюсь, что вы, миссис Уилкс, никогда не ошибаетесь. Ужасная, должно быть, привилегия? - Я не ошибаюсь только относительно тех, кого люблю. И кто любит меня, капитан Батлер. От улыбки Мелли Ретту становится жарко.
В Камелоте осень, пора свадеб и прочих торжеств, лучшее время для дипломатических переговоров и королевских реформ, которые лучше всего принимаются народом, покуда он сыт и доволен наступившим перерывом в тяжелом труде. У короля и королевы тысячи дел, но в этом году у обоих нашлись занятия посерьезнее. Артур нервничает, раздает направо и налево противоречивые указания и огрызается на каждое слово Мерлина - как и всегда, когда не может принять важное решение. Гвен потихоньку улыбается, вышивает золотом пеленки и воркует над двухмесячным младенцем. День наречения близится, и столицу лихорадит почти так же, как перед коронацией или королевской свадьбой, хотя рождение дочери - все же не то, чего ждали от столь могучего воина как Артур. Вельможи все еще фыркают, обмениваясь многозначительными взглядами, и винят во всем королеву с ее сомнительным происхождением; народ посмеивается и распевает частушки; купцы затариваются бусами и прочим девичьим товаром, надеясь предупредить моду, - но королевского празднества с наречением имени наследнице город ждет нетерпеливо и самозабвенно. Артур со вкусом честит рыцарей помоложе, переругивается с Гвейном и листает тома своей родословной. Джеральдины, Аврелии и Игрейны отвергаются сразу, Ниниана и Лионора задерживаются вплоть до скептического взгляда Гвен, Анна отпадает сама собой, когда выясняется, что у одного из царственных соседей уже есть дочь с таким именем. Когда жена, улыбнувшись, предлагает Изольду, Артур наконец взрывается и сбегает из замка. К вечеру его находит Гвейн, нетрезвого и обозленного, на поляне под городской стеной. Садится рядом. Фыркает, привлекая к себе внимание. Артур неохотно фокусирует на нем взгляд: - Ну? - Спроси совета у Мерлина. Это ведь он обычно работает твоим воображением? ... Мерлин давится наспех перехваченным пирогом, когда на его "Доброе утро" Артур интересуется, нет ли у него на примете красивого женского имени. Гвен, уткнувшись в подушку, задушенно смеется. - Только не ври, что сделаешь как я скажу! Его величество король былого и грядущего многозначительно приподнимает брови. С мгновение Мерлин еще колеблется, но потом все-таки выдает чуть дрогнувшим голосом: - Тогда пусть будет... Фрейя. Артур с женой серьезно переглядываются.
На церемонии наречения девчонка орет как ненормальная, отчаянно сучит ножками и в финале взглядом поджигает ковровую дорожку тронного зала. Мерлин ухмыляется и начинает мысленно прикидывать проект будущего закона о деятельности магов на территории Камелота. Через полгода Артур подписывает все бумаги.
Фрейя растет у Мерлина на руках: ее сила не слишком уступает его собственной, и оставлять ее без качественного магического контроля родители не рискуют. У малышки взрывной характер, внешность мальчишки-сорванца и ни малейших представлений о приличиях. Остается благодарить судьбу, - думает Мерлин, - что я не знал Артура в ее возрасте. К пятнадцати годам она оживляет все статуи во дворце, не считая химер, - да и то оттого, что она о них просто забыла, - выучивает полдюжины языков и рассылает принцам-ровесникам злобные письма-эпиграммы. На вопрос Мерлина, зачем ей это понадобилось, Фрейя отрезает: "Чтобы не сватались!" - и смотрит на него почему-то обиженно.
Когда она наконец появляется на королевском балу в парчовом платье в пол и с настоящей прической, у Мерлина перехватывает дыхание и краснеют уши; он избегает ее еще неделю, а потом все как-то случается само собой.
К моменту, когда молодой муж увозит Фрейю за Английский канал, у нее с учителем накапливается немало общих тайн. Артур, как обычно, ни о чем не подозревает.
В Четвертой мне не рады, как не рады и в любом ином месте, включая родное Гнездо, и как не был бы рад я сам, если бы пришел к себе с тем, с чем сегодня пришел к ним. Останавливаюсь на пороге, потому что нехорошо входить без приглашения туда, где тебя не хотели видеть, и еще немного потому, что моя нога, похоже, выдавливает из себя собственные кости, сжимаясь и разжимаясь, как резиновая груша. Волк поднимает на меня глаза, не переставая бренчать на гитаре, и я киваю в ответ на вопрос, которого он не задает. - Как, по-вашему, завести разговор о том, о чем не говорят, с тем, кто говорит об этом еще меньше всех остальных? Слепец, занавешенный волосами, слово выстиранным бельем, сипло роняет: - Спросить прямо. И я понимаю, что это приказ, еще до того, как он поднимает голову и кивает обманчиво-рассеянному Сфинксу: - Ответишь. Тот кривится, но все-таки слезает с подоконника и, обогнав меня, выскакивает в коридор. Выхожу за ним, хотя по-настоящему мне следовало бы уйти и подождать, пока он будет готов разговаривать со мной безо всяких приказов. - Сколько у меня будет времени? - перехожу прямо к делу, потому что еще немного, и я отступлюсь, чтобы не причинять ему боли: так уж случилось, что никто из нас этого делать не любит, а я не люблю теперь вдвойне: за себя и за Макса. Сфинкс морщится, и я чувствую, что, будь у него руки, он сейчас скрестил бы их на груди, защищаясь от моих вопросов. - Больше, чем хотелось бы. - Больше, чем здесь? - спрашиваю, уже ни на что не надеясь, ибо это один из его даров: отвечать, не отвечая, и отказывать, не говоря "нет". Но Сфинкс неожиданно уступает: - Намного больше. И с усилием: - Мне сейчас двадцать два. Считай сам. Киваю, понимая, что больше нам говорить не о чем, но Сфинкс останавливает меня: - Это, конечно, твое дело, но я не советовал бы тебе заниматься тем, чем ты собираешься заняться. Иначе к Выпуску тебе будет девяносто. Ревматизм, конечно, не гарантирую, но душевное состояние... От его протяжных интонаций меня пробивает дрожь. Нервно смеюсь: - Не меня ли ты хотел напугать ревматизмом, Сфинкс? А уж что касается души... Спотыкаюсь, почувствовав на щеке холодное прикосновение Тени, но продолжить не успеваю. - Не надейся, что там будет легче, чем здесь. Не будет. Он кивает каким-то своим мыслям, - и лучше ни мне, и никому другому не знать, каким именно, - и исчезает за дверью Четвертой. Я двигаюсь в сторону Кофейника, и серодомный люд шарахается от Большой Птицы, которая в кои-то веки выбралась погулять.
Бартон для Лия Малкавиан. Таймлайн немножко не тот вышел, да и вообще... Ну, я ведь тебе говорила, что у тебя заявки глюколовные, да?
... Не думать о Локи было не легче, чем не думать о белых обезьянах - даром что Наташа раз за разом отводила глаза и повторяла, что "не надо об этом", и что "Клинт, тебе своих тараканов мало?", и что "ты же не Тор, чтобы сопли ему утирать". Не думать о Локи значило - не думать о Филе, а этого не мог ни он, ни остальные. Даже главный пират всея ЩИТа Фьюри, несмотря на подлянку с карточками, которые Коулсон, уж конечно, под страхом смерти не сунул бы в карман служебного пиджака, если учесть, сколько таких пиджаков безвременно почили во время очередной внештатной ситуации. Даже чертов энерджайзер Тони *сын Говарда* Старк, сразу после торжественного жертвоприношения шаурмы зачем-то сорвавшийся в Портленд. Даже меланхоличный Беннер и отмороженный Роджерс, не говоря уже о взрывающейся по поводу и без повода Наташе, - но для них между Филом и Локи не было ничего общего, кроме рваной раны, посоха и пресловутых карточек, а для Клинта... А для Клинта - было, потому что взгляд Локи был его собственным уже почти забытым взглядом - взглядом волчонка, выброшенного из стаи, выросшего, заточившего клыки и выучившегося охотиться лучше, чем любой из тех, кто его прогнал. Потому что черные, скользкие, словно проклеенные волосы Локи были его собственными слипшимися патлами, из-под которых он мрачно зыркал на начальство в первые месяцы в ЩИТе - пока Фил Коулсон, великий мастер дрессуры, не заметил как-то вскользь: - Агент Бартон, вам челка стрелять глазами не мешает? Потому что злость Локи была его собственной злостью на мир, где все мало-мальски терпимое рано или поздно оказывается иллюзией, а все дерьмо, напротив, до тошноты реально. Не думать о Локи значило - не думать и о Наташе, после которой к черту полетели все его тщательно выстроенные теории о дружбе, доверии, благодарности - или, вернее, их отсутствии в этом лучшем из девяти миров. Не думать о Локи значило - не думать о том, какими идиотами должны были быть Тор и его божественный папаша, чтобы довести младшего сына до подобного: он и сам-то - сирота, бродяга, нарушитель всех мыслимых и немыслимых социальных норм - до такой ненависти добрался только годам к шестнадцати, - а сколько в эти шестнадцать уместилось презрительных плевков Фортуны! Не думать о Локи значило - не думать о Филе, который, может быть, сумел бы асгардца приручить, позволь им судьба встретиться в другой обстановке. Ведь приручил же он Клинта, несмотря на оскаленные клыки, дурные розыгрыши и бесцеремонные издевки над всем, что попадало в радиус действия его острого языка, не исключая и самого личного. Приручил же махрового эгоиста Старка, раз уж тот бросился спасать мир не ради мира, а ради стопки винтажных карточек с физиономией соперника и парой капель крови поверх. Не думать о Локи было как не думать о себе. И от этого становилось жутко.
... Торжественный суд Отца Богов в Асгарде срывался. Первой не выдержала Сиф - прыснула в кулак, привалившись спиной к колонне и тщетно пытаясь успокоиться. Следом посыпались еще чьи-то сдавленные смешки, не смолкнувшие даже под взбешенными взглядами Одина и Тора: и отец, и сын в равной мере страдали отсутствием чувства юмора. Последней нервно захихикала Фригг и, хотя ее смех заметно смахивал на истерику, это послужило сигналом к тому, чтобы позволить себе хохотать в полный голос. Колонный зал дрогнул, но устоял. Один, смерив Локи грозным взгядом, попытался утихомирить родню, но успеха не достиг и, будучи мудрым правителем, логично решил переждать бурю. Тор уселся рядом с отцом; губы у него подрагивали, но засмеяться он, глядя на судорожно подпрыгивающего на сиденье брата, так и не смог. В конце концов, если учесть качественно закрепленные гномьи цепи, дергаться тому наверняка было больно. Локи икалось уже часа полтора, и конца представлению пока не предвиделось.
... В подземном бункере "где-то на границе с Мексикой" агент Филипп Коулсон тяжело вздохнул и, в очередной раз оторвавшись от ноутбука, потянулся за графином с холодной водой. Чертова икота не давала ему покоя уже четвертый день.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
– Сочинительство тоже болезнь. Попытка души защититься от попавшей внутрь боли. (с) Сергей Лукьяненко. "Близится утро"
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Сегодня поэты не рождались, а те, что рождались, не переведены на русский( Так что пусть будет в память о 25 сентября 1925 года, когда случилось последнее выступление Сергея Есенина в Москве, вот это стихотворение (любимое, да...):
Мне осталась одна забава: Пальцы в рот - и весёлый свист. Прокатилась дурная слава, Что похабник я и скандалист.
Ах! какая смешная потеря! Много в жизни смешных потерь. Стыдно мне, что я в бога верил. Горько мне, что не верю теперь.
Золотые, далёкие дали! Всё сжигает житейская мреть. И похабничал я и скандалил Для того, чтобы ярче гореть.
Дар поэта - ласкать и карябать, Роковая на нём печать. Розу белую с чёрной жабой Я хотел на земле повенчать.
Пусть не сладились, пусть не сбылись Эти помыслы розовых дней. Но коль черти в душе гнездились - Значит, ангелы жили в ней.
Вот за это веселие мути, Отправляясь с ней в край иной, Я хочу при последней минуте Попросить тех, кто будет со мной, -
Чтоб за все за грехи мои тяжкие, За неверие в благодать Положили меня в русской рубашке Под иконами умирать.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Руба́льская, Лари́са Алексе́евна (родилась 24 сентября 1945 года, Москва) — писатель, поэтесса, переводчица. Член Союза писателей Москвы.
Я вчера к себе на ужин Позвала подругу с мужем. Она замужем недавно и ужасно влюблена, Я с улыбкой дверь открыла, Увидала и застыла, И не ведала подруга, что наделала она. Не заметила подруга Наших взглядов друг на друга И болтала увлеченно о каких-то пустяках. А шампанское искрилось, Что в душе моей творилось, Знал лишь ты и, сидя молча, сигарету мял в руках. Время быстро пролетело, Спать подруга захотела, И, прощаясь в коридоре, протянул мне руку ты. Гулко лифт за вами щелкнул, Ночь разбилась на осколки, На хрустальные осколки от несбывшейся мечты.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Омг. Мои герои рехнулись. Просто сошли с ума, но это классное сумасшествие. Всегда бы так!
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Кажется, "Дом..." читают уже все мои знакомые. Реклама - двигатель прогресса, ага.
Эм. А какой-то препод по современной русской литературе в Тартуском университете утверждает, что книга неимоверно скучная, бесконечная и он еле ее прочитал. Поражаюсь, какие все-таки разные бывают люди.
А еще мой мозг едят сюжеты. Фанфиковые. Все вперемежку. И все где-то месяце на восьмом, ибо ни один вылезать на бумагу пока не просится. И они меня отвлекают от пирожков( Ну, то есть не только они, а еще температура, насморк и всякие не-мои проблемы. Пните меня кто-нибудь, чтобы я уже пошла рожать!)
Ммм, и не только фанфиковые, да. Но это уже из разряда фантастики, ибо такого не напишу даже под пушкой.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Ярослав Сейферт (чеш. Jaroslav Seifert, 23 сентября, 1901, Прага —10 января, 1986, там же) — чешский писатель и журналист. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1984 года «За поэзию, которая отличается свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствует о независимости духа и разносторонности человека».
Мимоза
Весна, словно страус, шагает Среди полей и деревьев, Пучок её лёгких перьев В руке дрожит сиротливо. Одна только бедная ива Встречает у нас весну. Пальцы мои облепило в пути Жёлтой пыльцою; С одной золотою пылью в горсти Нищий поёт уныло. В Чехии только бедная ива Приветствует бедняков.
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Болею. Приходит ко мне подруга с банкой меда. Спрашивает: ты что, с утра ничего не ела?! Говорю: да нет, я весь день спала! Далее следуют ахи, охи и убегание на кухню готовить мне гречку. Через полчаса прибывает гречка - вареная, ароматная и... с тушенкой. Так калорийнее, говорят мне. Я мяса не ем, - говорю я и упадаю в долговременный ржач. Я тоже, - говорит подруга. - Я на диете, - и присоединяется ко мне. Кастрюля гречки с тушенкой достается первому желающему.
Самое смешное, что она же в курсе была, что я вегетарианка. Но память оказалась девичья)))
It is true that there is not enough beauty in the world. / It is also true that I am not competent to restore it. / Neither is there candor, and here I may be of some use. (c) Louise Glück
Вот бы была Вконтакте такая функция: читать сообщения, которые тебе не отправили. То есть начали, набрали, три раза переправили, а потом все-таки не решились.